Город Мечтающих Книг - Страница 39

К оглавлению

Едва протерев глаза, я направился к моей добыче. Поднял одну книгу из кучи и уставился на обложку.

На ней значилось: «Выметание каминов для особо продвинутых» Бизерко Гобеля.

Я взял другую.

«Два десятка на простынях: пособие по технике самобичевания» Доттфрида Эгга.

Бросив ее на пол, я взял еще.

«Сто самых смешных наттиффтоффских анекдотов».

Что это за мусор? Я брал книги одну за другой и, качая головой, читал названия.

«Вязание мелких морских узлов для левшей».

«Выдувание стекла посредством кузнечных мехов».

«Все про хроническое ветроиспускание».

«Методы мумификации насекомых в доисторическую эпоху на территории субтропических угольных топей» (в 24 томах).

«Прикладной каннибализм».

«Как причесать курицу».

«Таблицы коррозии для любителей ржавчины».

«Мытье бороды морскими губками».

«Большая книга рубанков».

«Четыреста блюд из лягушатины».

Силы небесные, кто же купил весь этот хлам? Неужели я?

Зарывшись в гору, я с каждым следующим названием все больше просыпался и все больше приходил в отчаяние. Я не приобрел ни единой интересной или хотя бы ценной книги, лишь макулатуру и мусор, отдал все мои сбережения за галиматью, которая годится лишь, чтобы поддерживать костер на привале.

Добравшись до кровати, я в полном отчаянии снова прилег. Только теперь я заметил настойчивую, пульсирующую головную боль. Может, это какое-то неизлечимое заболевание мозга? Что если музыка разбудила во мне скрытый психоз, а уж благодаря ему я очень скоро окажусь спеленутым смирительной рубашкой в изолированной палате книгородской больницы для умалишенных. К финансовому краху он меня уже привел, почему не к безумию? Чу! Мне слышатся голоса? Да, определенно голоса у меня в голове, помешательство уже запустило в меня ледяные когти и нашептывает на ухо дикие приказы. Но нет, это были только горничные, прибиравшие соседний номер. Я постарался успокоиться.

Как могло дойти до такого? Неужели трубамбоновая музыка обладает таким действием? Ну, если она умеет довести слушателя до того, что, вообразив себя Канифолием Дождесветом, он с воплями катается по земле, то, наверное, способна на многое.

Мне оставалось только, поджав хвост, разоренным и сломленным, вернуться в Драконгор. У меня даже не было денег заплатить за завтрак или по счету в гостинице. Возьмет ли книготорговец свой товар назад? Но я ведь даже не помню, где находится тот магазин.

Тут мне вспомнился Фистомефель Смайк. Он говорил, что моя рукопись ценная. Возможно, он согласится ее купить!

Co стоном я перевернулся на другой бок. Как низко я пал! Ради завтрака готов продать наследство крестного! Уж лучше сразу податься на Кладбище забытых писателей и там выкопать себе яму. Я закрыл глаза и снова увидел перед собой трикривье. Не такое сияющее и яркое, как вчера, но все же чудесное и манящее. Еще чуточку трубамбоновой музыки мне, пожалуй, не помешало бы, подумал я.

Потом я резко открыл глаза и вскочил с кровати. Что со мной сотворила эта музыка? Я в отчаянии уставился на гору никчемных книг. Мне непременно нужно на свежий воздух. Умывшись, я отправился в путь.

В холле пришлось проскользнуть под буравящим взглядом владельца пансионата за стойкой (он ведь видел, как я с ликующими криками притащил среди ночи гигантский мешок). Я вышел на улицу. И удивился, сколько всего снова творится на улицах Книгорода. Наверное, я спал необычайно долго: судя по тому, как высоко стояло в небе солнце, был уже почти полдень. Что ж, весьма кстати, ведь можно немедля отправиться в буквенную лабораторию Фистомефеля Смайка.

Наследство Фистомефеля Смайка

Фистомефель Смайк ожидал меня с обильным завтраком: бутерброды с медом (без пчел), яйца в мешочек, кофе с молоком, яблочный сок и теплые «локоны поэта» — точно знал, что я заявлюсь к нему, изголодавшись.

Мы сидели в его уютной кухоньке, и почерковед с улыбкой смотрел, как я расправляюсь с завтраком. Я литрами пил кофе, умял три бутерброда с медом, четыре яйца и два «локона» и по ходу дела рассказывал про вчерашнее.

Когда я закончил, Смайк рассмеялся.

— Мне следовало вас предупредить — в конце концов это ведь нибелунги. От них чего угодно можно ожидать. Я однажды побывал на концерте, после которого все слушатели, и я в том числе, осквернили местное кладбище ужасок. Даже провели ночь в тюрьме. Таков юмор Нибелунгии: за все плати свою цену. Но скажите, разве концерт того не стоил?

— Ну да, — с полным ртом согласился я. — В каком-то смысле. Но теперь я на мели.

— В это я не могу поверить.

— О чем это вы?

— О вашей рукописи. Я основательно ее изучил и полагаю, она намного ценнее, чем мне показалось вчера.

— Правда?

Настроение у меня мгновенно улучшилось. Я налил себе еще кофе.

— Ну, конечно же, мой милый! — воскликнул Смайк. — Особенно здесь, в Книгороде, ее стоимость колоссальна. Вы без труда продадите ее за значительную сумму. Если хотите, могу вам помочь — разумеется, безвозмездно. Но если решите оставить ее у себя, то в нашем городе вам повсюду дадут под нее кредит.

— Да это же замечательно! А вы смогли установить автора?

— Смог.

— И кто он?

Снова усмехнувшись, Смайк поднялся.

— Позвольте внести чуточку драмы, так сказать, создать напряжение. А заодно показать вам одну из самых больших тайн Книгорода. Пойдемте со мной!

Он вышел из кухоньки, и, запихав в пасть последний «локон поэта», я последовал за ним. Проведя меня в свою буквенную лабораторию, почерковед указал на полку с лейденскими человечками. Окинув взглядом бутыли, я остолбенел, потом присмотрелся внимательнее. Все лейденские человечки безжизненно плавали в питательном растворе.